Написал статью: lvs777
Мой папа Сёма
МОЙ ПАПА СЁМА
Даже нерелигиозный человек имеет святых. Это – его родители. Мы же для них всегда остаёмся детьми.
Помню, всю жизнь, и даже когда мне уже было под пятьдесят, и работал начальником ВЦ в Запорожье, частенько звонила мама Роза из Бердянска и говорила типа: водителем автобуса передала тебе нашей вяленой рыбки и пяток кг мяса...
Конечно, на меня, экземпляра мужского рода, больше влиял отец. На всю жизнь запомнил и всегда пользовался двумя его советами:
- в подавляющем большинстве неприятностей человек виноват сам; ищи причину и исправляйся;
- когда идешь к начальнику или к кому-то чего-нибудь просить, всегда ставь себя на его место: оно ему надо? Ты обязан его чем-то заинтересовать, иначе – дело будет швах.
Но самое большое, что осталось от него – юмор. Он, оптимист, всегда шутил, но за хохмами видны были напрашивающиеся выводы.
Трудись, работай, думай, и всё – получится! И умер он на заводе, ни дня не успев отдохнуть, став пенсионером.
Несколько зарисовок.
ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ: СТРОГО СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
В конце сороковых годов 20 века папа работал бухгалтером пионерского лагеря КГБ СССР.
Несмотря на тяжёлые послевоенные времена, правительство очень заботилось о будущем – детях, тем более, что они были отпрысками сотрудников КГБ. Директором был полковник из Москвы.
Командовал хозяйством и грузоперевозками конюх. Жил он в близлежащем селе, обладал персональной кобылой и телегой, что, по тем временам, было и прибыльно, и почётно.
Моего отца он явно презирал за то, что он на войне дослужился лишь до лычки ефрейтора. Но самое главное, что, в отличие от беспартийного еврея, конюх был членом КПСС! Презрения своего не скрывал и называл папу еврейтором...
Однажды он зашел в бухгалтерию и увидел, как «еврейтор» вычесывал на газету перхоть из своего чубчика. Узрев конюха, папа растерялся, быстро свернул газету и спрятал её вместе с содержимым в ящик стола.
Так продолжалось несколько дней – хозяин кобылы в окно видел, как отец чешет волосы, а когда заходил, тот поспешно убирал газету.
-Сэмэнэ Борисовычу, та шо то Вы робытэ?
-Ничего, Василь Иванович, ничего, - нервно зыркнув по сторонам, ответил бух. Ой, да Вы, кажется, служили в спец войсках?
-Да.
-Ну, тогда откроюсь. Вы, конечно, знаете, что недавно капиталисты изобрели пенициллин, который получают из обыкновенной хлебной плесени. В нашей стране тоже проводится ряд сверхсекретных работ. Так вот, учёные – отец прервался, ещё раз посмотрел по сторонам, закрыл дверь на ключ и шепотом произнёс: они нашли лекарство от рака! И делают его... из перхоти! Вы знаете, что на документах есть гриф «два эс» - совершенно секретно. А вот то, что я Вам сказал, имеет «три эс».
Наше великое государство делает запасы лекарства для продажи. Мы станем самой богатой державой и построим всемирный социализм!
Только самым доверенным лицам, безмерно преданным коммунизму, разрешено собирать перхоть.
Исследования наших учёных показали, что перхоть – исключительно энергетична и несёт в себе партийный заряд. Больные, излечиваясь от рака, заряжаются энергией социализма.
Сейчас учёные разработали состав жидкого анти-мыла, которое способствует активному появлению перхоти. Но пока, к сожалению, дальше Москвы и Ленинграда оно не пошло.
Меня, Василий, секретно приняли в ряды КПСС и присвоили звание младшего лейтенанта! И я – доверенное лицо, отвечаю за всю Запорожскую область, - за качество, хранение, учёт.
Оплата за сбор продукта жизнедеятельности мозга – очень высокая. За прошедший год на выручку от перхоти я купил жене пальто с лисьим воротником, пацану – шапку–ушанку из кролика, а себе – хромовые офицерские сапоги! К сожалению, носить у нас в Бердянске не могу - враг нигде не дремлет. Но перед сном - всегда одеваю и любуюсь ими...
Вот Вам секретная анкета – подписка, заполните её, за ней специально приедет нарочный из Москвы, перепроверит все данные, и – за дело!
Но перед этим Вы обязаны, как христианин перед попом на исповеди, снять с себя грехи и рассказать мне всё плохое, что Вы сделали за последнее время. Даже то, что Вы утаили от парторга! Ведь он, этот грех, может войти в перхоть и снизить эффективность нашей идеологии.
Исповедью папа остался доволен...
Спустя пару дней в пионер-лагере появился какой-то согбенный мужичина с портфельчиком и низко опущенной на глаза кепкой, проникновенно кашлявший и поэтому прикрывавший рукой нижнюю часть лица. Пошептавшись о чём-то с бухгалтером, он вышел, и, оглядываясь по сторонам, быстро зашагал по дороге...
Прошло время. Пришёл момент сдачи готовой продукции.
Отец тщательно просмотрел содержимое мешочка из-под махорки, сделал несколько замечаний и сказал:
-Возле больницы есть аптека. Заведует ею Абрам Соломонович. Сегодня пойдёте к нему и назовёте пароль «Пятиконечная звезда и раз!», он проверит Вас в секретном списке и взвесит продукт. После его анализа в Москве прибудет гонец. Вы его, Василий, может быть, случайно видели – такой горбатенький и кашляет. Он Вас сам найдёт. Тихо скажете короткий пароль из трёх букв: «ШМА», и он отдаст Вам деньги...
К концу дня в аптеке появился муж со скучающим видом. Найдя Абрама Соломоновича, он прошептал: «Я приїхав здаты пєрхоть».
-Очень хорошо, - не растерялся врач, работавший ранее в психиатрическом отделении.
Назвав пароль, посетитель сообщил: «Взвєсь та я піду».
Чтобы как-то отвлечь «клиента», рассматривая перхоть, начальник стал задавать наводящие вопросы. Один из них: «А кто Вас прислал?».
-Ну чого ты видєлываїшся? - взорвался конюх. Сам Сэмэн Борысовыч!..
-Который Леви?!..
Секунда – и гомерический хохот потряс воздух. Дело в том, что уж слишком хорошо Абрам знал Семёна - они оба родились в известном городке Гуляй-Поле...
Финал был феноменальным. Уже утром городская молва в самом ответственном месте - на рынке - разнесла весть о хохме бывшего ефрейтора. Через пару дней какие-то ребята из Мелитополя по оказии приехали посмотреть на живого «лоха».
К осени конюх уволился. «Доставали» здорово…
А папа Сёма пошёл «на лагерное повышение». Его приняли на работу главным бухгалтером Бердянского лагеря заключенных. Уж дюже понравилась новому начальнику та хохмочка с перхотью.
Да и приятно было майору МВД «поднасолить» полковнику из самых серьёзных «москальских» органов.
Для меня, хулиганистого пацана, произошедшее было очень выгодно. Несколько раз я попадал в милицию за очередную драку. И всегда находился дежурный, произносивший примерно следующее: “Так цэ ж сынок булгахтера тюрмы, ефрэйтора, якый збирав перхоть”.
Пожурив, сынка отпускали домой без составления протокола...
P.S. Двор по Кирова 17 называли еврейским. Кроме нашей семьи, в нём проживал и дядя Изя, невысокий сутулый аид, сантехник, которого дразнили учёным, так как он всегда носил с собой старенький дермантиновый портфель, в котором болтались отвёртка и разводной гаечный ключ...
СПЕЦНОМЕР ШЕСТЬ.
Назовите мне еврея, который хотя бы раз в жизни не схитрил. Такого нет и быть не может.
Итак, послевоенное время, в родной город Бердянск возвращается солдат-победитель, его семья прибывает из эвакуации, а в их квартире живёт чиновник, не желающий освобождать жилплощадь.
Городское начальство дало нам махонькую комнатку на время решения спора, который затянулся на несколько лет.
Это Вы можете представить. Но Вы не знаете, как можно спать в комнатухе, когда глава семейства по богатырски храпит и два-три раза за ночь выкуривает по самокрутке – это было долгое эхо прошедшей войны.
В конце-концов мы с мамой привыкли: в уши – вату, обмотав их полотенцем.
Когда папа работал главбухом тюрьмы, через несколько лет за доблестный труд он «на халяву» получил путёвку в один из санаториев Сочи.
В поезде бывалый отпускник рассказал, что в комнату селят по 20 – 30 человек, и только для начальства имеются одно и двухместные номера.
Папа решил схитрить. Оформляясь у администратора, он сообщил, что сильно храпит, и поэтому на благо других отдыхающих его необходимо изолировать в отдельном номере.
«Нет вопросов – усмехнулась добрая женщина, - для Вас у нас есть Чеховский "спецномер шесть". Ключ – в двери».
Довольный папа зашел в номер и увидел в нём... десяток мужчин. По величине носовых устройств он сразу понял, что капитально влип.
Как потом оправдывалась администратор – чего обижаться, ведь Вас же поселили среди своих, среди единохрапников.
Как папа провёл время, можно только догадываться.
А вот уж кто отдохнул, так это мы с мамой – несколько недель спали, как простые советские люди.
ПОДМЁТОЧНЫЕ.
Ах, Ваня, Ваня! Ну, нельзя же быть таким жлобом. Три жены тебя оставили только из-за того, что ты ежедневно требовал «авансовые отчёты», предварительно просчитав расходы на хлеб (14 коп/буханка), помидоры (3 коп/кг) и другие продукты примитивного пропитания с накладными расходами типа - автобус (5+5) коп.
И это при таком дефиците на мужской пол в славном городе Бердянске в тяжёлые послевоенные годы, когда вернувшийся с войны калека имел возможность выбрать себе невесту на любой вкус!..
Прозрачно бесцветные с намёком на голубизну глаза, округлое, бледное, никогда не загорающее, ничего не выражающее лицо, фигура среднего роста с намёками на округлость как спереди, так и сзади, лысоватость наверху – вот всё, что осталось в памяти от отнюдь не ответственного работника то ли сбыта, то ли финансового отдела кабельного завода Ивана. Его отчества и фамилии не знал почти никто, хотя на заводе и за его пределами Ивана знали многие. Просто – «Ваня с Азовкабеля».
Причиной такой известности стал случай, связанный с его деятельностью заводского клерка.
Ваня не курил. За свои. А если угощают – чего отказываться?
Ваня не пил. За свои. А если угощают – чего отказываться?
Ваня не ходил в кино. За свои. А если приглашают – чего отказываться?
В общем, это был безотказный компаньон...
Когда я, молодой специалист, появился на заводе, Ване было лет 45 – мужик в соку. Правда, в собственном. Он «на посредственно» понимал шутки, и даже заигрывал с женщинами, но как-то скучно. Наверно, он родился полностью серьёзным, но в жизни так никогда не бывает.
«Попался» он на примитивном.
Мой папа Сёма, перед уходом на пенсию, устроился бухгалтером-ревизором на завод. Главбухом был Николай Никитич Цветков, исключительно работоспособный русак с Урала, любитель и выпить, и пошутить. В молодости он учился у моего отца бухгалтерии, искренне его уважал и был частым гостем в нашем доме. Так как мой папа, и особенно я, выпить тоже были отнюдь не дураки, то встречи были частыми, интересными и продолжительными.
Однажды отец, делавший ревизию в одном из цехов, встретил Ивана где-то на окраине завода.
-Вань, а Вань, ты почему не сидишь в своём отделе, а болтаешься в рабочее время по территории?
-Работа у нас такая, Семён Борисович. По несколько раз в день бываю во всех подразделениях.
-И ты знаешь моего сынка, Володю? Он на ВЦ инженером электронщиком работает.
-Очень толковый парень, Семён Борисович!
Глаза отца радостно заискрились, хотя он этот «толк» и вколачивал в меня много лет, но, как правило, – без толку.
-Ах, Ваня, как же ты меня, старика, обрадовал! Чем же тебе помочь? Всё зависит от Цветкова, но из этой жадины лишней копейки не выдавишь. Так, так... Кстати, Иван, ты, конечно, не получаешь подмёточных?
-А что это такое, Семён Борисович?
Круглые глаза Ивана при слове «получаешь» совсем закруглились.
-Ну, как тебе объяснить... После напряжённой паузы отец продолжал: «Представь себе рабочего в тяжелом цехе, связанного с резиной, свинцом и т.д. Он получает спецодежду, бесплатное молоко. Но это привилегированный класс! А инженерно-технические работники и служащие? Всю жизнь мы боремся за свои права. Да, мы добивались и увеличения зарплаты, и дополнительных отпусков за ненормированный рабочий день, но не более! И вот, наконец, в конце предвоенного 1940 года мы выбили для бухгалтеров и других застольных работников бесплатные нарукавники, а для тех, кто покидает свои рабочие столы не только по личной, но и по производственной надобности и в течение дня проходит более 300 метров, мы добились «подмёточных» - надбавки за снос подмёток во время ходьбы.
Это постановление ЦК ВЦСПС и Совета Министров СССР никто не отменял! Просто после войны нас, работников умственного труда, зажали.
И ни у кого нет смелости поднять этот наболевший актуальный вопрос.
-Скажите, Семён Борисович, а какова сумма подмёточных?
-Да ерунда, 6.36 в месяц. Алкоголики в Москве верно заметили – как раз на три бутылки водки-перцовки. Но – без закуски. Кстати, Ваня, я здесь работаю всего два месяца, а ты?
-Ваня, тебе плохо?
Бледное лицо интеллигента - экспедитора стало серым, колени дали крен. Очевидно он, добрый десяток лет «провкалывавший» на заводе, тысячи раз перешагавший его вдоль и поперёк, лихорадочно умножал в уме 6.36 руб. на 12 месяцев и на число прошедших лет...
Быстро найдя повод удалиться, отец зашел в цех...
У Николая Никитича не было отдельных приёмных часов для трудящихся. «Самое главное – это человек», - любил повторять он слова Иосифа Сталина. Человеку надо – я всегда отложу на время самую ответственную бумагу и приму его.
Обычно с чем приходил посетитель, с тем и уходил. Но это – другой вопрос...
Итак, идти жаловаться – можно потерять работу. А работа хороша – разноси бумажки по заводу - возьмите, пожалуйста, распишитесь в получении, поставьте своей рукой дату и точное время - и никакой головной боли, никаких волнений. Компьютеры только начинали входить в моду, факсов и всяческих Интернетов в помине не было.
Информацию разносили ногами.
Поэтому Ваня был фигурой. Ваня был нужен...
Конечно, работы в городе тогда было предостаточно. Но такой...
Наконец, Иван решился. Разговор с главбухом был коротким:
-Ещё один нашёлся! Взял на свою голову этого занудливого старого еврея - правдоискателя, так он, проработав без года неделю, знаешь, чего требует? Ты представить даже не можешь - компенсации за оплату нарукавников! Как тебе это нравится! Да, положено, но где я возьму такие деньги для заводских клерков?! Ведь заплати одному, все потребуют того же!
Так как я тебя очень уважаю, то даю слово – я еду с отчётом в Москву, проконсультируюсь и всё тебе расскажу. Единственная просьба – никому ни слова! Иначе может быть подмёточный бунт! Не исключено, что лично для тебя, как исключение, что-нибудь придумаем...
Из Москвы Цветков вернулся темнее грозовой тучи.
-Ты знаешь, Вань, начальник Главка говорил о подмёточных по телефону с нашим директором. Резюме – ни в коем случае! Оказывается, Кремль в нерешительности по этому поводу – если будет хотя бы один прецедент, то придётся заплатить сотням тысяч с белыми воротничками, начиная с 1941 года!
А это подсадит экономику нашего государства.
И отменить указ не решаются - шила в мешке не утаишь, - тоже начнётся бунт.
Что делать? Очевидно - надо ждать. Всему – своё время.
Это время пришло и очень скоро. Дело в том, что директор завода И.Я.Шульга был назначен заместителем Начальника Главкабеля.
Как ни «отговаривал» отец Ивана, тот во время своего тарифного отпуска поехал в Москву искать подмёточную правду - матку.
Вы что, уважаемый читатель, действительно думаете, что только сегодня стало невозможно попасть рядовому члену профсоюза, стирающему свои подмётки при хождении у парадного подъезда какого-либо благотворительного фонда, на приём к ответственной фигуре?
Симпатичная сочувствующая референт-секретарь:
-Игорь Яковлевич в Кремле! Нет, очевидно сегодня больше не будет;
-Шеф в Госснабе СССР, нам резко снизили количество свинца для производства морских кабелей военного назначения;
-Ой, как жалко, - буквально пару часов назад Игорь Яковлевич вылетел в Соединённые Штаты и неизвестно, когда вернётся.
Итак: Шульга – к ним в США, Иван – к себе в Бердянск.
Но нет худа без добра – он был у Кремлёвской стены, у Большого Театра, и в Мавзолее. И видел настоящий салют! А это - не каждому дано - телевизоров тогда у простых Иванов не было.
Вы думаете - это всё?
При социализме была «лазейка» - если Вы отправили письмо в любую инстанцию, в течение месяца она, эта инстанция, обязана ответить.
Ваня написал в Москву. Из столицы ему сухо, но толково ответили, что это – недоразумение и никаких Постановлений относительно подмёток, начиная с 1922 года, в СССР не издавалось.
-Ты где решил правду-матку искать? – хмуро сказал отец, показав Ивану копии столичного письма-ответа со штампом, номерами входящего от Ивана и исходящего от них. Скажи спасибо Цветкову – он отстоял тебя в КГБ! Правда, помог и Шульга. Он не заелся и наших всегда выручает.
Работай тихо, и всё утихнет...
Вскоре я уехал из города и детально дальнейшей судьбы Ивана не знаю.
Известно, что он женился, стал добрее и приветливее, и жил неплохо со своей супругой. Возможно, он понял, что рядом должен быть родной, любимый человек, которому можно излить свою душу и получить сочувствие и моральную поддержку.
И это – намного больше, чем суета сует – мирские заботы «о куске хлеба», которым никогда не бывает ни конца, ни края.
БАЗАРНЫЙ ЭПИЗОД.
Однажды на рынке небольшого селения хулиганистый пацан пытался стащить у бабушки с прилавка толстенького ароматного цыплёнка. Находящийся рядом грузчик схватил своей лапой воришку за ухо и начал крутить его по часовой стрелке. Крик был невероятный. Подарив на прощание пинок под зад своим мощным коленом, грузчик отпустил неудачника...
…У мужчины была хорошая память. У пацана - тоже...
Шли годы. Городок - а это был Гуляй-Поле, - существовал своей тихой мирной жизнью. Религиозный грузчик Борис (мой дед) - тоже. А вот из базарной шпаны Нестора вырос батько Махно.
Жизнь в городке изменилась. Начиная с раннего утра, когда атаман просыпался и трижды стрелял в воздух с похмелки из трёх пистолетов - народ должен знать, что хозяин не дремлет, - и до позднего вечера, во время пьянки-хулиганки, все были напряжены. Махно был неординарной, непредсказуемой личностью, и мог либо похвалить, либо дать команду застрелить.
Естественно, дед избегал встречи с хозяином городка.
Однако, как водится, чему быть - того не миновать. Бешено пролетевшая по центральной улочке коляска-тройка резко затормозила, и из неё выскочил сам атаман.
-"Борис, подь сюды", - приказал предводитель, любивший, говоря с народом, перековеркивать слова.
-"Здравствуй, мудрый и справедливый", - раздался в ответ голос с лёгкой картавинкой.
-"Ты не юли, старый хрыч, ты думаешь - я забыл, как ты мне в позор всему базару пытался ухо открутить?"
-"О чём ты говоришь, батько?", - взмолился не на шутку испугавшийся дед.
Бесцеремонно взяв его за пуговицу рубахи, Махно произнёс: "Мало вы нам, пацанам-прохвостам, в молодости ухи драли. Надо было скрутить и второе, и подоле, и сильнее!"
Вокруг все заржали. Как рассказывал папа Сёма, бывший при сём, радостно ржали даже лошади.
Улыбнувшись, Нестор Иваныч вскочил в экипаж, трижды выстрелил в воздух и рванул с места...
В годы Великой Войны всех моих бабушек и дедушек, включая двух Борисов (и по маме, и по папе), расстреляли немцы. Очень жаль, что у нас не осталось ни одной фотографии...
ШНОБЕЛЬ.
Когда мой папа говорил что-то необычное, лицо его было серьёзным и сосредоточенным, и только перегородка между двумя объёмными отверстиями его крупногабаритного носа слегка вибрировала.
Вообще я это знал, но, всё равно не раз «прикупался» - так внушительно объяснял отец самые невероятные хохмы.
Так, однажды, когда я был примерно в четвёртом классе, отец, выпивая со своим другом Цветковым и зная, что я только делаю вид, что учу уроки, а де-факто слушаю их байки, на невинный вопрос Николая Никитича: «Семён, а почему у тебя такой большой нос? Вот я помню твоих родителей - у них были прекрасные небольшие внешние органы дыхания. В кого ты такой уродился?»
Ровным голосом папа объяснил, что у него в детстве был тоже хороший, культурный нос. Но отец (Борис) предупредил, что на наш род наложено проклятье дьявола – кто будет плохо учиться, у того будет деформация.
«До четвёртого класса я был хорошим мальчиком, - продолжал отец, - а затем пошла серия «неудов». Однажды, проснувшись, я заметил на серединке носа небольшой горбик. Я не придал этому значения и продолжал получать двойки. Горб начал увеличиваться! Когда я, наконец, понял, в чём дело, было уже поздно. Конечно, процесс ещё можно было остановить, но я, и по глупости, и по лени, не взялся за ум. Как «итого» - и нос не тот, и в учёбе – окончил только курсы бухгалтеров в славном граде Гуляй-Поле...
Вроде бы я и понял, что мужики «стелят» под меня. Но это был возраст, когда я начал влюбляться, и мне просто необходимо было «шикарно» выглядеть. Представьте себе пацана, который только начал заниматься боксом и постоянно имел ссадины и синяки на физиономии. А если, вдобавок, у тебя её выступающая часть будет ещё и великоватенькая, и горбатенькая...
Да разве сможет полюбить такого урода Томочка Шувалова, которую я безуспешно пытался поцеловать на большой переменке в опустевшем от конкурентов классе?!
Но учить нудную географию и чью-то «никому не нужную» историю было невмоготу.
Проснувшись утром, я автоматически пощупал нос – горбинки не было. Эта утренняя процедура стала у меня постоянной. Когда я получал двойку днём, то просыпался ночью и хватался за нос. Убедившись, что «всё на месте», с беспокойством засыпал. Утром сразу - к единственному зеркальцу в доме...
Это кончилось тем, что в те годы я был отличником и получал похвальные грамоты! Ну, а затем пошли другие проблемы, вплоть до «контактов» с «родной» властью...
Ах, папа Сёма, папа Сёма! Нотации учителей не находили в моём организме серьёзной точки опоры. А твой «боковой выстрел» в паре с Цветковым попал в цель! С какой бы побитой физиономией я ни ходил, какие бы отказы от прекрасных бердянских девочек ни получал, но уроки учил и школу окончил с весьма приличными оценками.
Да и пару институтов в моей копилке, плюс аспирантура – это тоже пошло тебе в зачёт, мой добрый и весёлый папа Сёма, обладавший большим, но таким прекрасным и обаятельным еврейским носом...
P.S. Я разуверился в версии, что ангелы являются бесполыми и ограниченными созданиями нашего Творца, выполняющими только одно Его задание. Не исключено, что праведники из людей, получившие Божественный заряд, становятся ангелами. Ведь кто лучше может знать человека, чем бывший человек! И недаром говорят, что страдания беременной женщины может по настоящему понять только та, которая уже рожала!
Под влиянием Божьих сил мы развиваемся. Библия говорит нам, что многие из людей прошлого видели ангелов. Они были в человеческих обличьях.
И если нынче кто-то из Вас, уважаемый читатель, то ли во сне, то ли наяву, увидит усатого ангела с большим еврейским носом, - спросите, пожалуйста, как его зовут. Очень надеюсь, что он ответит - ефрейтор Сёма, прошедший в своей первой, короткой жизни, длинный путь от Бердянска до Берлина.
Слабая надежда, ведь на небе отбор - строжайший!
Но, ежели – да, окажите любезность - сообщите мне, где бы я ни жил - в Хайфе, Тель-Авиве иль ином городе Святой Земли.
…Да, как приятно даже помечтать о том, что ты являешься сыном Ангела...
Владимир Леви
ВВЕРХ
|
