ARTSphera.com.ua продажа и покупка произведений искусства картин работ мастеров

Русский Украинский Английский Немецкий Французский
Зарегистрировано: [1975] мастеров, [365] посетителей.
Опубликовано: [32817] работ.

Поиск по:
RSS feed
Последние новости
Музей азиатского искусства Crow демонстрирует современную японскую керамику
Первая персональная выставка новых произведений художника Яна-Оле Шимана в Касмине открылась в Нью-Йорке
Выставка посвящена голове как мотиву в искусстве
МоМА получает большой подарок от работ швейцарских архитекторов Herzog & de Meuron
Выставка отмечает Андреа дель Верроккьо и его самого известного ученика Леонардо
Последние статьи
«Где командовали высшие существа: Генрих Нюссляйн и друзья» открывается в галерее Гвидо В. Баудаха
Новая экспозиция Высокого музея посвящена искусству южных backroads
Выставка в Глиптотеке предлагает скульптурную одиссею 1789-1914 годов
Первая большая ретроспектива американского фотографа Салли Манн отправляется в Хьюстон
Tate Modern открывает крупную выставку работ пионерской художницы Доротеи Таннинг
Neo-Op: выставка Марка Дагли открывается в галерее Дэвида Ричарда
Выставка новых работ американской художницы Кэтрин Бернхардт открывается в Ксавье Хуфкенс
Вид искусства
Живопись(22953)
Другое(3334)
Графика(3261)
Архитектура(1969)
Вышивка(1048)
Скульптура(617)
Дерево(445)
Куклы(302)
Компьютерная графика(281)
Художественное фото(273)
Дизайн интерьера(254)
Церковное искусство(196)
Народное искусство(193)
Бижутерия(119)
Текстиль (батик)(107)
Керамика(105)
Витражи(103)
Аэрография(74)
Ювелирное искусство(66)
Фреска, мозаика(64)
Дизайн одежды(61)
Стекло(57)
Графический дизайн(38)
Декорации(26)
Лоскутная картина(14)
Флордизайн(9)
Пэчворк(4)
Бодиарт(3)
Плакат(2)
Ленд-арт(2)
Театр. костюмы(0)
День рождения
Андрей Луцевич Анатольевич
Дима Самойленко Витальевич
Наталия Рахманова
Ольга Зубкова
Полезные ссылки
Ежевика - товары для рукоделия
Облако тегов
Система Orphus


Написал статью: Opanasenko

«Фабрика найденных одежд»: от романтики к политике, и конец


«Фабрика найденных одежд», главная женская перформанс-группа России, устроила свой последний перформанс и объявила о завершении проекта. «Артгид» и одна из соосновательниц ФНО, Наталья Першина-Якиманская (Глюкля), подводят итоги.

Текст: Анна Матвеева
Ольга Егорова (Цапля) и Наталья Першина-Якиманская (Глюкля). Источник: kino-teatr.ru


«Фабрика найденных одежд», одна из старейших и известнейших российских перформанс-групп, официально объявила о завершении проекта. Ее бессменные участницы — Наталья Першина-Якиманская (Глюкля) и Ольга Егорова (Цапля) — будут работать как самостоятельные художницы. Кроме того, обе они активно работают в составе левой группы «Что делать?».


Собственно, официальный «развод» художниц лишь закрепил сложившееся положение дел. Глюкля и Цапля уже несколько лет не делали новых работ в составе ФНО. В последние годы существование ФНО поддерживала преимущественно Глюкля, привлекая сторонних участников (и она будет продолжать это делать). Для двух авторов бренд ФНО стал тесен: пользуясь лексикой одежды — истока практики ФНО, — он износился, а в гардеробе уже появились новые платья.

25 января 2014 года в Московском музее современного искусства Глюкля и Цапля устроили последний совместный перформанс — Final Cut. Это было и подведение итогов, и оммаж собственному проекту, и прощание с ним. На стены проецировались кадры из перформанса ФНО 1996 года «Записки идеальному возлюбленному», а в центре зала сидели спинами друг к другу Глюкля и Цапля, и их, виток за витком, обматывали толстым шпагатом, привязывая друг к другу. Потом в эту паутину стали «ввязывать» публику, и каждый превращался из зрителя в участника, и рассказывал какую-то свою историю расставания, и были там и откровенности, и цитаты, и стихи. Затем веревочный кокон разрезали, зрителей освободили, Глюкля и Цапля обнялись и распрощались. Впрочем, в отличие от Марины Абрамович и Улая, с чьими перформансами на тему взаимной привязанности и расставания Final Cut сравнивают, разумеется, все, у Глюкли и Цапли впереди не разлука, а уверенные планы продолжать и так идущую общую работу — только уже не под маркой ФНО.
Фабрика найденных одежд. Памяти Бедной Лизы. 1996. Перформанс. Фото: © Сергей Пантелеев

«Фабрику найденных одежд» Глюкля и Цапля придумали в 1995 году. Глюкля (окончившая Мухинское училище; ныне — Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия им. А. Л. Штиглица. — «Артгид»), художник по текстилю, и Цапля (работавшая до переезда в Петербург в музее на Дальнем Востоке и учившаяся на заочном отделении в петербургской Академии художеств) пробовали сделать коммерческий проект — продавать расписанные Глюклей ткани. Однако торговля не шла, и девушки решили использовать и ткани, и собственные тела как инструменты искусства. Вскоре они уже прыгнули с моста в Зимнюю канавку, посвятив прыжок памяти карамзинской бедной Лизы, и под пение Шаляпина разбросали вороха женских платьев с кружащего над Невой вертолета (акция «Ублажение Невы», 1996). Тогда же выкристаллизовались основные линии и персонажи их мифологии, определявшие облик, так сказать, «классической» ФНО.

Во-первых, это была работа с одеждой. Одежда выступала у ФНО базовым персонажем, сценическим заменителем человека и его alter ego, Цапля создала «Магазин путешествующих вещей»: ФНО переделывала ношеные свитера, жакеты и блузки, вшивая в них странные, будоражащие фрагменты: то кровавое пятно из алого бисера, то расшитый бусинами грубый шов на видном месте. Купить вещь мог не каждый: Цапля устраивала каждому потенциальному покупателю психологический экзамен. На фоне нищеты 1990-х, когда весь Петербург одевался в «найденные одежды» — обноски из многочисленных секонд-хендов, — а богема еще и романтизировала комиссионную одежду, хваля ее за нестандартность и «ауру бывших хозяев», такой ход был более чем понятен. В перформансах ФНО использовала белые платья (точнее, грубоватый треугольный силуэт белого платья с короткими рукавами) — это было означающее героини. Объекты тех времен — опять же сюрреализированные платья, у которых сквозь ткань прорастали жесткие волосы, или проступали шитые бисером кровавые пятна, или появлялся собственный голос — вышитые или написанные на ткани реплики.
Фабрика найденных одежд. Триумф хрупкости. 2002. Кадр из видеодокументации перформанса. Courtesy пресс-служба Московского музея современного искусства

Во-вторых, девушки сочиняли эпос, и перформансы один за другим становились его новыми эпизодами. Главной героиней эпоса была Гимназистка: иномирное воплощение романтического женского безрассудства, трепетности, юной страстности и чистоты. Все перформансы так или иначе были воплощениями чувств и видений Гимназистки, ее эманациями, а силуэт белого платья — ее иконой. С Гимназисткой было связано понятие подвига, центральное в мифологии ФНО тех лет, — драйв возвышенного самопреодоления. Чуть позже появились «белые»: также виртуальные существа (в перформансах их изображали Глюкля и Цапля в белых костюмах химзащиты), самим своим присутствием восстанавливающие в мире справедливость. «Белые» устраивали зрителям кабинет психоанализа, кормили югославских нищих, лежали меж могил на венецианском кладбище. В этом мифологическом пространстве ФНО развивалась около десяти лет, пока не встретилась с группой «Что делать?» — этот момент стал переломным, полностью изменив идеологию «Фабрики найденных одежд».

ФНО на пике проекта стала едва ли не главной российской женской группой и «ответственной за женский голос». Она неоднократно участвовала в международных феминистских фестивалях, несмотря на то, что изначальный посыл ФНО исходил из позиций, за которые феминистский мейнстрим готов голову откусить. Например, прокламирование женского как интуитивного и эмоционального в ущерб рацио; представление мужчины — «возлюбленного», еще одного неизменного символического персонажа в мифологии ФНО, — как определяющей точки в системе координат женского персонажа; обозначение главных качеств, определяющих женский голос, как хрупкость и уязвимость. Со временем практика ФНО эволюционировала от символики к прямому высказыванию. Одежда утрачивала персонажность и все больше превращалась в реквизит: в перформансе 2002 года «Триумф хрупкости» белые платья уже не выступали самостоятельными действующими лицами, а лишь трепетали в руках матросов, проносящих их к Вечному огню (как, кстати, и детские платьица, которые Глюкля и Цапля вручали бизнесменам в менее известном перформансе — «Сад для предпринимателей», 2004). Позже она вовсе перестала использоваться, уступив место живым персонажам. «Левый поворот» в середине 2000-х окончательно развернул практику ФНО от романтики к политике, а художниц — от ФНО к «Что делать?».

Наталья Першина-Якиманская (Глюкля) ответила на вопросы Анны Матвеевой.
Слева: Фабрика найденных одежд. Я встаю в 6 утра и читаю Гегеля. 2010. Платье-объект. Коллекция Alberta Groot. Courtesy Пресс-служба Московского музея современного искусства. Справа: Фабрика найденных одежд. Фрагмент экспозиции выставки «Утопические союзы». 2013. Московский музей современного искусства. Источник: factoryoffoundclothes.org

Анна Матвеева: Почему вы решили, что проект нужно завершить именно сейчас?

Наталья Першина-Якиманская: Дело в том, что процесс завершения начался уже давно. С 2002 года мы уже производили по одной работе в год плюс art talks — по традиции, мы всегда начинали курс art talks в институте «Про Арте» в Санкт-Петербурге.

25 января Московский музей современного искусства (в марте 2013 года в музее прошла выставка ФНО «Утопические союзы» — «Артгид») выпустил наш каталог, и мы воспользовались ситуацией, чтобы поведать людям о том, что с нами на самом деле происходит. Это нужно было для того, чтобы обнулиться и получить новый старт для себя самих, и, с другой стороны, для того, чтобы заявить о феномене институционального равнодушия, которое рано или поздно настигает всех художников в той или иной степени. Я имею в виду, что бренд и деятельность художника не имеют ничего общего между собой, и надо строго различать эти вещи.

Вот, например, получаю такое письмо на следующий день: «Уважаемые Наталья и Ольга! Северо-Западный филиал Государственного центра современного искусства планирует масштабную выставку современного искусства Санкт-Петербурга “Другая столица” в октябре—ноябре 2014 года в Музее Москвы. Краткое описание — в приложении. С удовольствием приглашаем вас принять участие в выставке…» И на тебя накатывает щемящая грусть. Мозг по привычке выдает: надо срочно писать Цапле! А ведь понятно, что Цапля не ответит, так как она в разгаре битвы в Москве, и т. д., и т. п. Так вот и застываешь с мышью в руке у компьютера, бессмысленно вперившись вдаль… Часы летят… Это состояние можно описать как фрустрацию или ностальгию, или сравнить с плаваньем в теплом море, а вернее, тебе кажется что плаваешь, но на самом деле зависаешь на одном месте. В какой-то момент стало очевидно, что это какая-то ненужная роскошь, как бесконечные сладчайшие нити, которые опутывают тебя, или поляна с маками, которую очевидно нужно преодолеть, чтобы двинуться дальше. Поэтому разрезать — cut.
Фабрика найденных одежд. Final Cut. 2014. Перформанс. Московский музей современного искусства. Фото: Валерий Леденев

А.М.: Что значило женское искусство в 1990-х, когда начиналась ФНО?

Н.П.-Я.: Вот правильно, что ты говоришь «женское». Именно женское, а не феминистическое. Мы тогда считали, что мы не феминистки, но понятие «женское» нас тоже не устраивало. Нам было важно выразить то, что мы хотим, а как это назвать — женское или мужское, — нас абсолютно не интересовало. Мы работали всегда в другом поле. Но где-то с 1998 года нам стала понятна ценность феминизма, и мы с тех пор считаем себя феминистками на 100%! Что может быть благороднее и возвышеннее, чем сознательная борьба женщин и других угнетенных за свои права?

А.М.: Что изменилось сейчас?

Н.П.-Я.: Изменилось то, что пришло осознание, что ты не можешь быть современным художником, игнорируя такое великое достижение прогресса, как феминизм, являющийся частью левой идеи в целом.

А.М.: Каким был ваш первый перформанс?

Н.П.-Я.: Это был прыжок в Зимнюю канавку — «Памяти Бедной Лизы». Самое важное в нем было то, что люди полюбили нас после этого. Появилось ощущение прорыва к реальности.

А.М.: Каким был ваш, на твой взгляд, самый интересный перформанс?

Н.П.-Я.: Первая реакция: все! Все они были важны. На самом деле. Потому что все они были настоящими событиями в нашей жизни, и мы не повторяли их. Только позже стали как бы дополнять и развивать их, например, «Психоаналитический кабинет белых», который мы делали сначала в австрийском Граце, а потом в галерее ХL в Москве. Еще «Пифия» была важным перформансом. Я была беременна и поведала Цапле о своих ощущениях, что тело пронизывают миллионы маленьких глазок — такое странное изменение чувствительности, от которого возникает ощущение, что ты все видишь и все понимаешь, как мудрец-оракул. Мы принимали людей в павильоне на эспланаде в Хельсинки. Кто угодно мог прийти и спросить у Пифии совета. Так как это было в рамках проекта «Хельсинки — культурная столица Европы 2000 года», пиар акции был что надо, у нас не было отбоя от посетителей. Пифия советовалась с психоаналитиком и давала людям советы в виде ответов, записанных на видео. Голос ее был изменен с помощью специального эффекта, создавая атмосферу доверительной важности.

Потом вот «Кормление нищего», за который дали награду в Нови-Саде, тоже был важным перформансом. Мы в первый раз привели с улицы человека в галерею —настоящего сербского нищего — и кормили его ужином при свечах. Недавно в Нью-Йорке я узнала, что то же самое делала Марта Рослер в свое время.

Потом лично для меня был важен перформанс The Last Resistance, который я делала не с Цаплей, а с партнером Томасом Касебачером в Вене. За него мне дали премию Сергея Курехина, и тогда у меня впервые появилось ощущение, что мы перерезали нить.
Фабрика найденных одежд. Рандеву в бутике. 2011. Кадры из видео. Источник: mamm-mdf.ru

А.М.: Каковы ощущения от вашего прощального перформанса?

Н.П.-Я.: Он был прекрасен и ужасен одновременно. Такое ощущение, словно баюкаешь мертвого младенца. Цапля была отчуждена, хотя мой дорогой бесценный друг старался изо всех сил, и здесь нет и не может быть никаких претензий. Как-то я спросила у нее: «Как ты думаешь, почему так трудно нам это дается — начать новую жизнь?» Она ответила: «Потому что хочется тянуть и тянуть это…» И у меня уже заиграл готовый образ. А у нее в ответ появляется тоже, еще и еще, и так далее. Так наши идеи и рождались в разговоре друг с другом. Вот поэтому наш союз был и останется уникальным и драгоценным явлением. Это, конечно, такая платоническая любовь, потому что когда между людьми существует такой уровень понимания, почему-то хочется сказать «любовь», а не «дружба».

Главное ощущение, которое удалось извлечь из этого перформанса, — чувство, что люди нас любят. Значит, все это не зря. И не смотря на то, что организация и подготовка перформанса были сопряжены с невероятными усилиями и сопровождались нервными припадками, в результате чего был допущен ряд ошибок, все-таки состояние равенства между нами и зрителями было достигнуто, а это и можно назвать настоящей любовью, которая обитает на территории искусства. Кто-то написал в фейсбуке, что «не хватило крови», типа, драматизма. Но тут как раз есть интересный момент. Ведь мы отказались от своей речи, предоставив речь другим, поэтому я уже не могла говорить Соне Акимовой: «Вяжи крепче, cильнее, Соня, а то мало драмы!» Двадцатитрехлетняя Соня делала это в силу своих возможностей, а так как это был коллективный перформанс, то, возможно, для наших участников он значил в каком-то смысле больше, чем для нас самих.

Многие наши друзья не пришли на перформанс, убоявшись боли. Они так и говорят: «Мы не желаем слышать, что вы стали другими. Хотим, чтобы вы были Глюкля и Цапля как всегда, это значит, что наша юность продолжается и все хорошо». То есть мы были как такие гаранты-основы. Видимо, в наш прекарный век это очень важно — хранить эти основы. Но так как они должны все время переизобретаться, то выбор мы сделали именно такой.
Фабрика найденных одежд. Народники и современники. 2011. Инсталляция. Источник: factoryoffoundclothes.org

А.М.: Что будет дальше?

Н.П.-Я.: Дальше будет много новых и интересных работ. Например, у нас будет занятие по гендеру в школе «Что делать?» в марте, и я собираюсь пригласить девушек и юношей принять участие в перформансе новой ФНО, посвященном Зое Космодемьянской (совместно с Джоном Платтом). Также думаю, как сделать настоящий каталог ФНО — больше и лучше того, что есть сейчас. Туда не вошли очень многие наши произведения.

А.М.: Вы обе участвуете в деятельности платформы «Что делать?». Как изменится ваша роль и работа в «Что делать?» теперь, без ФНО?

Н.П.-Я.: Возможно, мужской части группы придется обратить больше внимания на вопросы, связанные с органикой и гендером.

А.М.: Планируешь ли ты еще и работать вне группы, как отдельный автор?

Н.П.-Я.: Конечно. Цапля же открыто поведала народу, что передает ФНО мне. У меня уже был очень интересный опыт работы с темой джентрификации в районе Амстердама Nord. Меня пригласил проект KijkRuimte («Смотровая комната»). Задача была общаться с местным населением и, вовлекая их в творческий процесс, создать произведение. Такого рода проекты и являются главными для меня сейчас. Я не вижу смысла в проекте, если он не является в чем-то обучающим для меня. Это всегда новое исследование и прыжок в неизвестное. В Голландии традиция просвещения и критических институтов развита прекрасно, и в этом смысле одно удовольствие работать с ними. Все навыки работы с ФНО пригодились мне, и я общалась с местным населением гораздо свободнее голландских художников. Также у меня первый раз в жизни появилась вменяемая галерея, к которой пока нет никаких претензий. Я получаю не только человеческую поддержку, но и профессиональную работу. Выставка в амстердамской галерее AKINCI c фильмом Wings of Migrants в сентябре 2013 года дала мне ощущение, что я являюсь равноправным членом интернационального художественного сообщества, а не какой-то киской из экзотической России.

Уже года три от лица ФНО я делаю в разных местах перформансы с мигрантами и танцорами под объединяющим названием Cultural Encounters, об этом есть тексты в каталоге.

В данный момент я работаю над тремя видеопроектами. Во-первых, в Амстердаме в районе мигрантов Bijlmer. Во-вторых, в Петербурге при участии моей мамы происходит конструирование образа «другого» для выставки в замечательном музее в городе Арнем. У этого проекта есть, помимо экзистенциальной, еще и социальная задача — привлечение внимания к проблемам пенсионеров в нашей стране. Третий проект — про Зою Космодемьянскую — это видеоинсталляция, которая впервые будет показана в 2015 в Йельском университете в США. Во всех трех проектах получают свое развитие темы ФНО: танцы вокруг границы частного и общественного, граница между реальным и воображаемым мирами, вопросы сложности и неоднозначности в трактовке понятия «слабость», и любовь к подвигу.

По материалам: www.artguide.ru/ru/articles/



ВВЕРХ

meta.ua Яндекс.Метрика

(c) Дизайн-група "Dolphins"