Яна Кличук, координатор образовательной программы «Манифесты» в Санкт-Петербурге:

На мой взгляд, еще рано судить о влиянии «Манифесты» на город. Я пока не наблюдаю особого всплеска в жизни современного искусства Петербурга, но этот процесс при всем желании не быстрый. В ходе реализации образовательной программы мы много работали с широкой аудиторией — этот вклад «Манифесты» можно оценить сразу же, прочитав две книги отзывов и анкеты посетителей: огромное количество жителей Петербурга, как они сами говорят, «открыли для себя современное искусство». Мы много работали с социальными организациями и школами. Вклад биеннале в жизнь города, а также возможности последующего сотрудничества между различными социальными и культурными институциями мы будем обсуждать ближе к концу ноября на заключительном «Диалоге “Манифесты”».

Влияние биеннале на дальнейший путь и карьеру тех петербуржцев, кто на ней работал, можно будет оценить ближе к февралю, когда вся команда завершит проект. Фонд «Манифесты» в данный момент разрабатывает программу, которая позволит некоторым сотрудникам петербургской команды расширить международный опыт работы.

Марина Гисич, галерист:

Мое мнение крайне оптимистично, и событие было, безусловно, необходимым — я прошу прощения за банальные формулировки, но как раз здесь они к месту. По мнению и коллекционеров, и других посетителей, «Манифеста» была шансом не просто сделать в Петербурге европейское событие, но событие, привязанное к территории, дающее этой территории возможность раскрыться и засверкать. «Манифеста» Каспера Кёнига (основной проект), пожалуй, была чересчур «взрослой». Он не показал большой пласт современных русских художников, и из-за этого экспозиция смотрелась несколько академично и почти старчески тяжеловесно.

Делать события такого уровня в России очень сложно. Огромное спасибо Михаилу Пиотровскому, который в полной мере показал свое умение держать удар. Касперу Кёнигу, которого наверняка тоже немало прессовали. Интересно посмотреть, будет ли за этим первым шагом второй. Даже если не будет, все равно она была не зря, это событие дает мотивацию, крылья за спиной. Как раз поэтому было обидно читать мнения некоторых западных кураторов, которые считали, что «Манифеста» показала первобытность и незрелость российского искусства. Они, разумеется, есть, но критиковать за это так, как было представлено в некоторых статьях, — все равно что критиковать маленького ребенка за то, что он еще плохо ходит и говорит.

Ситуацию сильно оживляла параллельная программа, в которой как раз участвовали многие местные художники. Через нашу галерею в рамках «Манифесты» прошли около 300 главных европейских коллекционеров, кураторов, людей искусства — и всем им было интересно у нас — смотреть и на другие срезы современного искусства: и петербургского, и российского, и европейского, представленного в процессе «Манифесты», — и все, кстати, говорили, что этих «альтернативных срезов» недостаточно.

Петр Белый, художник, куратор, основатель галереи «Люда»:

То что «Манифеста» случилась — отлично. В городе оживилась жизнь: почти все активные художники были в той или иной степени вовлечены в разные программы биеннале, лично я участвовал, например, в трех. Про общественный резонанс сказать сложно: по сути, искусство, показанное на «Манифесте» в этот раз, было очень безопасным — что и ожидалось от Каспера Кёнига, с его репутацией консервативного куратора.

Вообще, проведение «Манифесты» в музее — это парадокс. Получается, что это, скорее, трибьют «Манифесте» как проекту, чем живой организм. Например, если надо просверлить стену и повесить картину, требуется получить разрешение от десяти инстанций, что, конечно же, нелепо. Но в целом для России и города это было очень значительное событие, а качество выставки может быть чуть лучше, чуть хуже — по сути, для широкой публики это не важно, важен сам факт.

Мне показалось, что дополнительные программы (из того, что удалось посмотреть), были интереснее, чем основная. Основной проект и куратор находились под сильным давлением политических событий того периода, в первую очередь украинских (некоторые художники бойкотировали участие, некоторые соглашались на определенных условиях), но идеальных обстоятельств вообще не бывает, мы же не в вакууме живем, поэтому в целом я считаю, что проект состоялся. Главное, чтобы это было не последнее событие такого масштаба. Ведь в Петербурге до сих пор нет ни музея современного искусства, ни школы современного искусства, так что если результатом «Манифесты» станет возникновение государственных институций подобного плана, то это и будет настоящим успехом.

Марина Колдобская, художник, куратор, экс-директор Санкт-Петербургского филиала ГЦСИ, сооснователь медиалаборатории Cyland:

Главный итог «Манифесты» в том, что она состоялась. Во время ее подготовки была явная угроза сползания к изоляции — с обеих сторон, российской и западной. Изоляция — это, безусловно, плохо для нас. Второй положительный итог — в том, что Эрмитаж в силу своего особого положения смог отстоять экстерриториальность музея, а тем самым в какой-то степени и искусства как такового. И третий: за счет обширности параллельной программы, именно за счет ее безыдейности — мало кто избежал чести в ней участвовать, — интенсивность художественной жизни Петербурга приблизилась к той, какой она и должна быть в шестимиллионном мегаполисе. А люди к хорошему привыкают. Конечно, я не думаю, что теперь всегда так будет, но уровень интенсивности событий задан.

Комментировать проект Кёнига я не буду, в двух словах всего не скажешь. «Манифеста» не сформулировала манифеста. Она даже темы не сформулировала. Ее за это сильно критикуют, но в каком-то смысле это было благотворно. Это позволило просто продемонстрировать все наличные художественные силы города, избежав кураторского произвола. Однако я могу сказать, что есть одна горячая тема, которая прямо-таки напрашивается и которую только Эрмитаж смог бы достойно потянуть — тема империи. Со всеми ее достижениями и трагедиями. Декорации царского дворца для этого как нельзя лучше подходят, и возможности музейных коллекций безграничны. Конечно, тут было бы трудно избежать политических скандалов и провокаций. Но мне бы очень хотелось такую выставку увидеть и поучаствовать в ее создании.

Глеб Ершов, искусствовед, преподаватель, доцент факультета свободных искусств и наук СПбГУ, куратор галереи Navicula Artis:

Это было очень большое событие, и не надо кривить лицо, что оно не то, какого мы ожидали. Для молодых людей, моих студентов, это было вхождение в большой мир современного искусства, в котором существуют не только знаковые институции, а целая огромная и сложная выставочная машина — и вот ты видишь ее в действии. Открытие «Манифесты» шло на волне критики, все ругались о ее невнятности, неагрессивности (это если в хорошем смысле) или беззубости (если в плохом), а потом как-то вошли во вкус. По моему мнению, основная программа вполне состоялась и была неплохой. Для города, возможно, она не прозвучала так громко, как могла бы, ввиду слабой рекламы, недостаточно массированной информационной атаки. Я сужу по тому, что когда недавно по телевидению и радио стали сообщать, что «Манифеста» закрывается, в ее последние дни выстроились очереди, народ повалил валом, был ажиотаж — многие раньше просто не знали, что она проходит уже четыре месяца.

Реноме Эрмитажа сыграло огромную роль. Это важно, потому что у нас же все прецедентно. Если можно где-то показать Pussy Riot, если можно рассказать про гомосексуалов, то теперь и маленькие галереи могут сказать: «Эрмитажу можно, почему нам нельзя?» У нас же чиновники слушают реакцию общества, прессы, начальства, часто собственного мнения у них нет, они его формируют, исходя из реакции на такие события. Поэтому, как бы ни упрекали куратора и основной проект в недостатке остроты, я считаю, что «Манифеста» была то, что надо, и была вполне политически мудро организована Кёнигом.

Студенты моего факультета реагировали живо. Это будущие кураторы, в следующем году они защитят диплом и пойдут работать. Я познакомил их с работой медиаторов на «Манифесте», некоторые из них сами работали медиаторами или были волонтерами на биеннале. Они рассказывали, как здорово самим выбирать маршрут, самим сочинять и образовывать связи, которые кажутся тебе важными и остроумными. На «Манифесте» имела место ризоматическая структура, это не был вялый неструктурированный хаос. Студенты написали массу отзывов, рецензий, часто блестящих, им все и интересно, и понятно: перенос Матисса в современные залы, вкрапления в «Манифесту» Кабакова и Пригова им ясны. Вообще, я должен сказать, что — может быть, в силу возраста — это поколение смотрит на вещи отнюдь не пессимистически. Поколение, которое сейчас воспиталось, пережив заморозки, сможет пустить жизнеспособные корни.

Александр Дашевский, художник, куратор:

Думаю, у прошедшей «Манифесты» есть неплохие шансы стать чем-то вроде праздника урожая для современного искусства в России. Весело, цветасто, обильно, общение рекой и долгая зима впереди. В этом году в России политика технично уделывает самые радикальные проявления художественной активности, общество радостно залезло в псевдотрадиционалистский рапан и злобно поглядывает изнутри. Поэтому и «Манифеста» не стала этапным событием, широким признанием прав современного искусства. Но это не значит, что все впустую. Во-первых, международный арт-истеблишмент посмотрел на российское искусство в параллельной программе, прокатился по галереям, мастерским. Во-вторых, аудитория современного искусства несомненно расширилась. В-третьих — сам факт. Это возможно, это нужно, это востребовано. В-четвертых, Эрмитаж наработал себе репутационного капитала, и можно надеяться, что он будет конвертирован в события и выставки. Мое корыстное нутро тоже приятно помассировалось — я сбацал четыре эксклюзивные экскурсии по основному проекту для групп состоятельных любителей культуры. Ну и всякие околоманифестные заработки. Вот так бы каждый год — глядишь, лет через двадцать было бы новое поколение зрителей! Умных, элоквентных, требовательных.

Что касается критических высказываний в адрес «Манифесты 10»… Мы будем их вспоминать в элегическом ключе на выставках шуб, палеха, берестяных свистулек и изделий народных мастеров, которые программно будут вытеснять с центральных площадок современное искусство.

Игорь Пестов, художник:

Основной проект «Манифесты» получился выставкой того, что было сделано, описано и отрефлексировано очень давно, лет двадцать назад. В этом смысле она похожа на прошлогоднюю Московскую биеннале — тоже чисто концептуальную и академическую. Звезд с неба там никто не хватал, громких новаций не делал, это профессионально сделанная академическая вещь. А что касается ее влияния на местную арт-сцену — ведь по большому счету никого из тех, кто работает сейчас на этой сцене, туда не пригласили. Там те же несколько имен, что звучали и десять, и пятнадцать лет назад в каком-нибудь журнале «Артхроника», а местному нынешнему искусству в лучшем случае позволили выставить что-то в параллельной программе. Местного искусства это не коснулось никак.