Владимир Вейсберг — один из самых оригинальных художников 1960–1970-х годов. Он принадлежит к мастерам, не пожелавшим примкнуть ни к официальному искусству, ни к сообществу нонконформистов. Вейсберг учился живописи у Ильи Машкова и Александра Осмеркина. После войны, как и многие его коллеги, увлекался сезаннизмом, принимал деятельное участие в деятельности группы «Девятка», в которую входили художники «сурового стиля» — Павел Никонов, Николай Андронов и другие. Но ценителями и коллекционерами особенно ценится «белый» Вейсберг (ню, портреты и натюрморты) 1970–1980-х годов, когда художник сосредоточился на том, чтобы добиться, по его собственному выражению, «невидимой живописи». Но «белое на белом» вовсе не означало отрицания цвета. Художник практически не использовал белый пигмент, а его картины построены на сложнейших сочетаниях полутонов: белый Вейсберга состоит из множества едва различимых разноцветных частиц. «Белая картина, состоящая из белых предметов, появляется в самом конце работы, — говорил он своей ученице Ксении Муратовой, — картина должна стать белой, если все, именно все ее цвета сойдутся “в паз”, и не в одной точке, не в одном предмете, а по всей поверхности холста, разведенные, враждующие, контрастные по отношению друг к другу, — они вместе в самом конце работы нерасторжимо образуют контрапункт, разрешение, гармонический аккорд — в “белом”».
«Артгид» совместно с «Лентой.ру» дарит своим читателям галерею работ Вейсберга из музеев и частных собраний, а также записанные Ксенией Муратовой высказывания художника, впервые опубликованные в 1979 году каталоге выставки Владимира Вейсберга в Тель-Авивском музее изобразительных искусств.
Владимир Вейсберг. Лежащая обнаженная. 1973. Холст, масло. Частное собрание. Courtesy IN ARTIBUS Foundation
«Обнаженная обладает идеальной геометричностью и математичностью и в то же время соединяется с бесконечным пространством, без всяких разрывов. А всякий разрыв — ведет к экспрессионизму».
Владимир Вейсберг. Обнаженная. 1977. Холст, масло. Чувашский государственный художественный музей, Чебоксары. Courtesy IN ARTIBUS Foundation
«В красочной поверхности происходит “обмен веществ”. Из нее что-то выплывает, начиная определяться. Но не должно выплыть до конца. Этот ребус не должен быть разгадан».
Владимир Вейсберг. Обнаженная. 1978. Холст, масло. Государственный музей-заповедник «Ростовский кремль», Ростов. Courtesy IN ARTIBUS Foundation
«Мои работы были сделаны честно. Я никого не имел в виду. Кроме себя и модели».
Слева: Владимир Вейсберг. Портрет жены. 1976. Холст, масло. Государственный художественный музей им. А.Н. Радищева, Саратов. Справа: Владимир Вейсберг. Портрет жены. 1977. Холст, масло. Государственный музей-заповедник «Ростовский кремль», Ростов. Courtesy IN ARTIBUS Foundation
«От живого восприятия рождается идея. Идея накладывается на живое. Я ищу грань умозрительного с непосредственным, там где идея встречается с конечным».
Владимир Вейсберг. Три букета с цветами. 1971. Холст, масло. Музей актуального искусства ART4.Ru (собрание Игоря Маркина). Courtesy Музей актуального искусства ART4.Ru, Москва
«Тезис Машкова-Сезанна — передать пространство и форму цветом — привел меня тогда к самоубийству. Такое понимание цветоформы дает фрагмент мира, это уже не есть космос, уже не есть целое. Это разделительный момент, не приводящий к гармонии. Делимые вещи — пространство, форму — надо уметь соединять».
Владимир Вейсберг. Три куба и коралл. 1971. Холст, масло. Частное собрание. Courtesy IN ARTIBUS Foundation
«Композиция имеет колоссальное значение. Сначала я компоную и долго сижу — в голове начинает кружиться, теряюсь. И вот мне кажется, что ни на миллиметр нельзя ничего изменить. В Парфеноне самое замечательное — соотношение больших масс по отношению к небу. У меня в композиции — все решается по отношению к небу — верхней части картины. Она дает главную идею Композиции. Чтобы интервалы и формы не мешали видеть неба».
Владимир Вейсберг. Натюрморт с геометрическими фигурами. 1978. Собрание Игоря Цуканова. Courtesy The Tsukanov Art Collection
«Мы не можем быть в божественной гармонии. Мы ставим себе зрительные мотивы. Но наша тяга к высокому всегда идет вразрез с нашими непосредственными ощущениями… Я стремлюсь создать такую форму восприятия, где бы мое инстинктивное стремление оторваться от предметного помогло мне создать незримую гармонию, в которой растворился бы весь предметный мир. Я веду постоянную борьбу с материалом и с нашими непосредственными ощущениями. Я хочу, чтобы материя осознанно стала духом».
Владимир Вейсберг. Кубы. 1981. Холст, масло. Музей актуального искусства ART4.Ru (собрание Игоря Маркина). Courtesy Музей актуального искусства ART4.Ru, Москва
«Гармония — это некий единый свет, постепенно нащупываемый через построение. Этот свет — вне наших чувств. Мы его ощущаем, но понять не можем. Этому мешает наше конечное, сенсорное. У некоторых мастеров эта помеха и служила основой их искусства. Вот эта связь между божественным, непознаваемым светом и помехой — это и будет “сопряжение”. Это та самая грань, которую я понял на музыке Баха».
Владимир Вейсберг. Шесть колонн и другие предметы. 1982. Холст, масло. Музей актуального искусства ART4.Ru (собрание Игоря Маркина). Courtesy Музей актуального искусства ART4.Ru, Москва
«В детстве я видел предмет, ощупывая. А сейчас я его вижу с пространством впереди… Я стараюсь не миновать всей этой оболочки, которая его окружает. Можно это пространство миновать одним махом. А можно — шажками, — и тут видишь, что оно соткано из множества рефлексов света».
Владимир Вейсберг. Абстрактная композиция.1983. Холст, масло. Собрание Игоря Цуканова. Courtesy The Tsukanov Art Collection
«Надо писать стену, как парчу Рембрандт. Старик даже не мог себе представить, что может быть такая нечеловеческая задача».
Владимир Вейсберг в своей мастерской на Арбате. 1972. Фото: Игорь Пальмин. Courtesy IN ARTIBUS Foundation
