Написал статью: Opanasenko
Круглый стол: 6-я Московская биеннале современного искусства
Арт-критики Валентин Дьяконов, Брайан Дройткур, Мария Кравцова и Катя Саттон, а также художники Таус Махачева и Хаим Сокол встретились в буфете павильона № 1 на ВДНХ, чтобы обсудить такую необычную 6-ю Московскую биеннале современного искусства и понять, как теперь им жить дальше.
Валентин
Дьяконов
арт-критик
|
Мария
Кравцова
шеф-редактор «Артгида»
|
Таус
Махачева
художник, участник главного проекта 6-й Московской биеннале современного искусства
|
Хаим
Сокол
художник
|
Брайан
Дройткур
арт-критик, редактор журнала Art in America
|
Катя
Саттон
куратор, арт-критик
|
Мария Кравцова: Я хочу начать с инсайда. В первый день биеннале мы грелись на солнышке на ступенях павильона, когда к нам подошел куратор биеннале Барт де Баре. Затянувшись сигаретой, он сказал, что собирается сделать в Москве проект, который, ни много ни мало, войдет во все учебники кураторского дела. И действительно, для Москвы это очень необычный проект. Мы имеем дело не с традиционным форматом выставки, а скорее с «Афинской школой», не с застывшей формой, а с неким процессом, который состоит из постоянных встреч, лекций, дискуссий и так далее. Процесс этот обрамляют художники, которые параллельно создают свои работы. Но, справедливости ради, надо заметить, что сама идея подобного формата вовсе не принадлежит Барту де Баре. Давайте вспомним несостоявшуюся «Манифесту 6» в Никосии на Кипре, кураторы которой — Антон Видокле, Мей Абу Эль-Дахаб и Флориан Вальдфогель — декларировали, что собираются делать не выставку, а точно такую же «академию». Впрочем, мы не знаем, как бы это в результате выглядело.
Хаим Сокол: В 2006 году Видокле собирался делать не просто школу, а школу, которая объединила бы две части одного города (сегодня остров разделен на греческую и турецкую части, а столица Кипра Никосия разрезана «зеленой линией» — буферной зоной ООН. — Артгид). И этот момент был принципиальным. В Москве нет противоречий, которые помешали осуществить проект Видокле на Кипре, поэтому сделать подобную школу здесь гораздо легче. В Москве нет внутреннего сопротивления подобному формату...
Люк Тёйманс за работой над картиной «Молящийся». Фото: Алексей Сапроненков. Courtesy 6-я Московская биеннале современного искусства
Таус Махачева: Я не соглашусь. Мне кажется, в нашей стране есть отчаянное сопротивление современному искусству, какой бы формат оно ни выбрало для своей презентации.
Х.С.: Я согласен, что современному искусству в целом в России сопротивляются, и чем дальше, тем успешнее. Но все-таки биеннале — вещь институциональная, она так или иначе находит себе место, и эта выставка — тому подтверждение. И, возможно, этот универсальный, если не сказать осторожный формат свидетельствует о том, что биеннале в частности и современное искусство вообще поддаются этому внешнему давлению, и опасения оппонентов современного искусства не оправдываются.
М.К.: О каких опасениях идет речь?
Застройка Павильона № 1 ВДНХ для проекта «Как жить вместе? Взгляд из центра города в самом сердце острова Евразия». Фото: Иван Ерофеев. Courtesy 6-я Московская биеннале современного искусства
Х.С.: Когда люди, не вовлеченные в современные культурные процессы, слышат словосочетание «современное искусство», они сразу же начинают бояться, что сейчас им покажут нечто неприличное, страшное, вызывающее... А тут мы видим приличную, конвенциональную, осторожную и даже, можно сказать, эстетскую выставку. Выставку ни о чем...
Брайан Дройткур: Мне кажется, это сопротивление становится очевидным в тот момент, когда ты входишь в центральный зал павильона № 1 ВДНХ и видишь, как отделенные от тебя стеклом реставраторы восстанавливают рельеф Евгения Вучетича «Знаменосцу мира, советскому народу — слава!» 1954 года. Реставраторы работают, советский народ радуется, а на фоне всего этого разворачивается биеннале. При этом художникам не дают даже ничего повесить на стену павильона, поэтому внутри его стен они возвели свои собственные, из строительных лесов и фанеры. Эта строительная эстетика делает очевидным тот факт, что проект с трудом уживается с пространством павильона, и именно школа является попыткой решить этот конфликт.
Появляется рабочий в синем комбинезоне: «Вы не могли бы пересесть? Нам нужно монтировать. Нам нужен стол. Если можно...»
Леон Кахане. Перформанс. Фото: Мария Анаскина. Courtesy 6-я Московская биеннале современного искусства
Т.М.: Я не могу назвать эту биеннале абсолютно конвенциональной. На всех биеннале, где мне посчастливилось побывать, как правило, выставляют одни и те же работы, с одними и теми же инструкциями и невероятной страховкой. На 6-ю Московскую биеннале художники приехали для того, чтобы сделать работы, которые потом будут уничтожены. От Барта де Баре я услышала прекрасную историю про Люка Тёйманса, за день до начала биеннале Барт ходил по павильону с одним галеристом, который, глядя на картину Люка, вскрикнул: «Это же пять миллионов! Пять!» Но Тёйманс сделал эту работу не ради пяти миллионов, а из-за любви к процессу, может быть, ради наивной и банальной веры в искусство, которая, я думаю, объединяет всех нас. Работа просуществует, пока просуществует выставка, а потом исчезнет. Московская биеннале как событие существует в этот конкретный момент и совершенно оторвана от рынка. И разве в этом нет ценности? Нет радикализма?
Х.С.: Если мы считаем радикализмом отход от рынка, то да, для московской сцены такая дискурсивная площадка, на которой больше говорят, чем показывают, — действительно новый и радикальный формат. Но о чем, собственно, здесь говорят? Тёйманс нарисовал... Но зачем он это сделал? Я прошелся по экспозиции, и мне все, чисто эстетически, в рамках автономии, очень понравилось. И строительные леса, и руинированное здание, и как все это сочетается, и школа... Все это прекрасно! Проблема в другом. Такое ощущение, что космический корабль из прошлого в виде ВДНХ встретился с космическим кораблем из будущего в виде этой биеннале. Они, как когда-то «Союз» и «Аполлон», наконец, состыковались в далеком и чарующем космосе. А то, что происходит на Земле здесь и сейчас — процессы джентрификации, превращение того же ВДНХ в новое биополитическое пространство, война на Украине, падение рубля, цензура, миграционные процессы, практически узаконенный в нашей стране расизм, проблемы самоидентификации — где все это?! Может, я плохо смотрел, но я не увидел ничего этого на биеннале.
ВВЕРХ
|
